Часть первая. Каким должно быть новое правительство.

Меняющиеся, подвижные, гибкие, относительные, взаимосвязанные, единые в противоположностях идеи охватывают мир реальности. Эту истину, полагает Ленин, утверждают труды Аристотеля, Гегеля и Маркса. Ничто не является неизменным или абсолютно определенным, все взаимосвязано. Природа материальных и социальных отношений такова, что различные факторы приходят в столкновение друг с другом и — в силу этого «диалектического» процесса — дают сложные, изменяемые результаты. Поэтому в политике необходим эксперимент, и марксисты обязаны признать, что на этом пути могут быть всевозможные «прорывы», «скачки» и «разрывы последовательности». Все это, уверял Ленин, будет хорошим философским противоядием против Каутского.

Удовольствие, с которым Ленин формулирует свои выводы, наводит на мысль о том, что Ленин в своих философских поисках не был лишен предвзятости. Отнюдь не из простой любознательности он проводил время в Бернской публичной библиотеке за чтением Гегеля, Фейербаха и Аристотеля. Если бы оказалось, что эти авторы подтверждают позицию Каутского, Ленин V в поиске доказательства истинности своих убеждений просто напросто обратился бы к книгам других авторов. Что бы Ленин ни читал (это проявилось еще в его экономических работах, написанных в девяностых годах), он никогда не упускал из виду I свою политическую миссию. Следует особо подчеркнуть, что с Я тех пор Ленину не удалось ни на шаг ближе подойти к связной, логичной формулировке своей точки зрения. Его записи полны ¦I противоречий. Провозглашая «условную, приблизительную» природу познания, он попрежнему продолжает верить в достижи1 мость абсолютной истины и в независимое существование внеш1 него бытия. Его отрывистые, путаные записи характерны скорее для человека, не сдавшего экзамена по философии даже за первый курс. К тому же они неискренни: Ленин и в мыслях не держал признать, что он в значительной мере изменил свои убеж1 дения, с позиции которых критиковал теорию Богданова в 19081 году. Ленин очень не любил признавать свои ошибки.

Теперь Ленин был готов во всеоружии встретить события 1917. года. Если раньше он менял тактическую политику, как бы подчиняясь внезапной прихоти, то теперь у него было твердое логическое обоснование, в том числе и для оправдания разрыва с любым из европейских марксистов, в чемлибо не согласных с ним.