Переезд в Казань

Мария Александровна очень хотела уберечь сына и от политики, и от других жизненных опасностей. Переживая за его здоровье, она убедила юношу бросить курить. Слова о вреде курения не помогали. В отчаянии мать нашла более убедительный аргумент — финансовый: в семье нет независимого источника юхода, и Володя не имеет права переводить деньги на табак. Подействовало: юноша бросил курить и никогда больше не притрагивался к папиросам. К тому же, что очень радовало мать, он любил спорт и прогулки. Летом он уходил с ружьем в лес, зимой с удовольствием катался на лыжах, один или вместе с Митей.

Внешне жизнь Володи проходила тихо и спокойно. Но если бы покойный Илья Николаевич мог видеть, что читает его сын, он бы ужаснулся. Любимым автором юноши стал Чернышевский. Как вспоминал позже Владимир, Чернышевский его «глубоко перепахал».

Володя был как раз в таком возрасте, когда прочитанное оставляет глубокий след. Еще в гимназии он научился хорошо усваивать прочитанное, а вот убеждений ему как раз и не хватало. В шестнадцать лет отойдя от религии, он был похож на машину с мощным двигателем, но без руля. Юноша должен был решить, в каком направлении двигаться. Но рядом уже не было ни отца, ни старшего брата, ни учителей, и Володя стал искать совета в книгах. Чтобы ничто не мешало в политическом самообразовании, он забросил любимую латинскую классику. В дальнейшем Владимиру не раз придется отказывать себе в удовольствиях. Он полностью сосредоточится на революционном деле, забыв о шахматах, катании на коньках и музыке Бетховена.

Чернышевского он также читал не для удовольствия. Читать Чернышевского не намного приятнее, чем ходить по крапиве. Громоздкие предложения, многословие и высокопарный стиль — кажется, автор ничему не научился у великих русских писателей середины девятнадцатого столетия. Но Владимир Ульянов ценил Чернышевского вовсе не за красоту литературного стиля. А что до чрезмерно сложных предложений с множеством придаточных, то у латинских классиков встречаются конструкции и посложнее. Выпускник Симбирской классической гимназии хорошо умел продираться сквозь словесные дебри.